Сергей Лукьяненко - Пристань желтых кораблей. [сб.]

Честное слово — я долго противился выходу этой книжки! Спорил с издателями, объяснялся с читателями… Но, раз уж меня уломали, то сразу Вас предупреждаю:

ЭТОТ СБОРНИК СОСТОИТ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ИЗ СТАРЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ!

ЭТИ РАССКАЗЫ И ПОВЕСТИ НАПИСАНЫ 15–20 ЛЕТ НАЗАД!

Так что не ждите в этой книжке продолжения “Дозоров”. Не ждите того, к чему привыкли по “Геному”, “Осенним Визитам”, “Линии Грез”, “Холодным берегам”. Все будет чуть-чуть иначе. Более неумело. Более неуклюже. Более ученически.

Но — скажу вам искренне — я очень старался. В тот момент, когда эти произведения написаны, это было лучшее, что я мог написать. И почти все они издавались (в журналах и сборниках), находили своих читателей и, даже, почитателей

Возможно, и Вам что-нибудь понравится?

Как правило начинающий автор не разменивается на рассказы — он начинает писать РОМАН. Сил у автора обычно не хватает, роман превращается в повесть или обрывается на середине. Но все равно, зуд написания РОМАНА у молодых авторов неистребим.

Начав с рассказов, я достаточно быстро (через месяц) приступил к написанию “романов”. Так же как и рассказы, я писал их от руки в общей тетрадке, после чего давал почитать друзьям. Так были написаны следующие произведения: трилогия “Холодное пламя” — “Танцы на снегу” — “Прости мне свою боль”, несколько неоконченных романов (“Абсолютная гарантия”, “Прекрасное далеко”) и, наконец, “Тринадцатый город”.

Если трилогия навсегда осталась в рукописном варианте (поверьте, вот этого ТОЧНО не надо перепечатывать и публиковать!), только понравившееся мне название “Танцы на снегу” через много лет было отдано другому роману, то “Тринадцатый город” я счел возможным перепечатать на машинке, подвергнуть легкой редактуре — и даже предложить для публикации. И эта достаточно наивная “антиутопия” действительно вышла в свет — в алма-атинском журнале “Заря” и в “солидном”, с твердой обложкой и красивым золотым тиснением сборнике “В королевстве Кирпирляйн”. Тираж: у сборника, между тем, был сто тысяч экземпляров — и в разговорах с фэнами я теперь мог назвать “Тринадцатый город” и услышать в от­вет: “О! Читали! Ничего так…”

Понятное дело, что “ничего так” это было в первую очередь на фоне остальной российской фантастики, которая всегда умела быть качественной, но еще побаивалась быть увлекательной. А мне, начинающему и молодому, было самому интересно нагородить как можно больше приключений. Я писал, и чувствовал, как сопротивляется текст. Я с трудом складывал слова в предложения, а предложения — в абзацы. Мне было трудно описывать людей, пейзажи, схватки — все на свете было трудно.

Но я почувствовал, что у меня уже что-то получается…

Это было обычное утро второго города. Тири проснулся рано: стены и потолок спальни лишь начинали светиться. Он полежал немного, глядя на предметы, все сильней и сильней проступающие из темноты. Потом повернулся к соседней кровати и толкнул Гэла:

— Вставай, засоня! Скоро подъем!

Гэл потянулся, зевнул и сел на кровати. Стены светились уже совсем ярко. В дальнем углу проснулся еще кто-то: звонко шлепнули о пол босые ноги. Близился час Благодарения.

В длинной умывальной комнате, обшитой розовым пластиком, тоже включился свет. Ребята встали рядом у умывального желоба. Дозатор щелкнул и выдавил им на ладонь немного мыльной пасты.

— Сегодня зеленая, — сказал Тири.

Гэл ничего ему не ответил. И так ясно, что зеленая, сегодня же не праздник, чтобы выдали синюю. И не медицинский день, чтобы умываться пришлось противной, какой-то колючей, белой дезинфектпастой.

Умывшись, они постояли немного под струями теплого воздуха, льющимися с потолка. Потом вернулись в спальню — до прихода Дежурного надо было заправить кровати и подогнать выданную на эту пятидневку одежду.

— Бегом! — крикнул Форк.

Гарт и Арчи вскочили с горячего песка и бросились вперед. Арчи почти сразу отстал — бегал он плохо. За это его и не хотели брать в группу… Арчи стиснул зубы и напряг все силы, глядя на широкую спину проводника.

— Стойте! — Форк, бежавший впереди, замер.

Они тоже остановились, смотрели, как проводник озирается по сторонам, настороженно вслушивается, нюхает воздух. Форк вдруг лег и быстро-быстро пополз вверх по горному склону. Мелкие камни скатывались вниз.

— За мной!

Арчи полз вслед за Форком, чуть ли не утыкаясь лицом в стертые подошвы его ботинок. Ползти было неудобно, приклад автомата все время цеплялся за камни, стучал, и Форк уже несколько раз ругался, шипел на Арчи.

Наконец они добрались до гребня холма. Осторожно выглянули из-за него. У Арчи перехватило дух. Далеко впереди, в выжженной желтой пустыне, вздымалась на многокилометровую высоту толстая стальная колонна, увенчанная огромным диском.

— Город! — свистящим шепотом сказал, прикрыв рот рукой, Гарт. — Вот он, проклятый!

Дима еще раз попытался вскрыть пульт. Бесполезно. Он стоял, бессильно оглядывая искореженную рубку, залитую мертвенным синим светом аварийных ламп.

— Уходи, пилот, — донеслось из динамика.

— Я тебя не брошу, — Дима снова взялся за отвертку.

— До взрыва семь минут. Уходи, пилот. Даже если ты достанешь блоки памяти, это мне не поможет.

По лицу Димы текли слезы. Он налег было на отвертку, стараясь провернуть сорванный винт, но почувствовал сзади прикосновение. Обернулся и увидел белую сверкающую глыбу кибера. Дима слишком поздно понял, в чем дело. Его вскинуло на трехметровую высоту. Болтаясь в стальных лапах робота, он выплыл из рубки.

— Отпусти!

— Спокойно, пилот. Я вынужден спасти тебя против твоей воли, — голос кибермозга теперь шел из бронированной груди робота.

— Отпусти, ты должен повиноваться!

— Повиновение — лишь второй закон, пилот. А спасение твоей жизни — первый. Я выведу спасательную шлюпку к планете. Прощай.

Кибер мощным толчком забросил пилота в шлюпку. Дима вскочил, но люк уже захлопнулся. Он бросился к пульту. Клавиша мягко ушла в панель, мигнул индикатор, но люк не открылся. Управление было заблокировано кибермозгом… Толчок был не силь­ным. На вспыхнувших экранах показался удаляющийся корабль. Разорванный шар двигательной установки, темные хлопья замерзшего горючего, кружащиеся вокруг… Диме даже показалось, что он видит алый свет перегретого реактора. Но это, конечно, было самовнушение. Корабль превратился в крошечную точку. И еще раз возник в динамиках голос: